Когда Нин Инь поднял чашу, амулет на его запястье слегка качнулся, подчёркивая холодную бледность кожи и изящные линии пальцев.
У него была внешность безупречного, отстранённого, словно небожителя, человека, но в этом жесте вдруг появилось нечто… весеннее, тёплое.
Юй Линси подумала, что, возможно, причина в том, что он редко сам что-либо делал. В прошлой жизни он управлял всем с высоты своего положения, а теперь лишь спокойно сидел, позволяя ей самой к нему тянуться — будь то лекарство, противоядие или даже…
— Почему госпожа так пристально на меня смотрит? — Нин Инь медленно провёл губами по краю чаши, стирая едва заметный отпечаток помады. — Всего лишь чаша, разве стоит так переживать?
Юй Линси подозревала, что он делает это нарочно.
— Ну и ладно, — пробормотала она, подперев рукой слегка раскрасневшееся лицо, не желая с ним спорить.
Нин Инь не спеша выпил несколько чашек, прикрыв тёмные, блестящие глаза, наслаждаясь вкусом вина.
Юй Линси, не пившая из-за приёма лекарства, лишь мягко улыбнулась и тихо сказала:
— Если тебя что-то беспокоит, говори прямо. Не держи всё в себе. Разве не утомительно постоянно размышлять, взвешивать, задумываться?
В прошлой жизни Нин Инь был слишком сложным человеком, его трудно было понять, и из-за этого случилось так много недоразумений. В этот раз, пока ещё не поздно, стоило это исправить.
Нин Инь поднял взгляд из-за края чаши, в его глазах отражался тёплый свет вина.
— Ты говоришь это Вэй Ци или Нин Иню?
Этот вопрос был действительно коварным.
Если она скажет, что говорит это Вэй Ци, то для госпожи проявлять такую заботу о слуге было бы странным. А если Нин Иню, то можно было бы подумать, что она заискивает перед ним из-за его титула…
Юй Линси легко взмахнула ресницами, в её взгляде заиграли солнечные блики, а губы изогнулись в мягкой улыбке:
— Какая разница? И тот, и другой — всё равно ты.
Нин Инь усмехнулся.
Похоже, настроение у него и правда было хорошим. Он ещё долго смотрел на неё, не пытаясь разоблачить её уклончивый ответ.
— А ты сам ничего мне не хочешь сказать? — спросила Юй Линси.
В прошлой жизни она столько всего сделала для него — вышивала мешочки с благовониями, платки, даже обувь. И за всё это так и не услышала от него ни одного искреннего «спасибо».
Нин Инь, конечно, сразу понял, к чему она клонит. Его взгляд опустился, задержавшись на узле амулета на запястье.
Затем он чуть улыбнулся и сказал:
— Не переживай, госпожа. Этот браслет я буду хранить у самого сердца.
Он нарочно выделил последние слова. Юй Линси тут же вспомнила, как он однажды обмотал ленту вокруг запястья и носил её так много дней подряд…
Её щёки внезапно запылали. Ну уж нет, до такой степени точно не стоило.
В прошлой жизни она подарила ему столько вещей, но он никогда не придавал им особого значения. Теперь же, кажется, наоборот, ценит их чересчур.
Пока она размышляла, Нин Инь вдруг лениво проговорил:
— Когда-нибудь я тоже подарю тебе браслет.
— Правда? — удивилась Юй Линси.
— Разумеется, — с невозмутимой уверенностью кивнул он. — Ты же знаешь, я всегда отплачиваю за добро.
Юй Линси прищурилась.
Глядя на его улыбку с лёгким лукавым оттенком, она почувствовала, что в его словах кроется какой-то подвох.
* * *
После праздника Дуаньян наступило пекло.
Лето приносило не только зной, но и новые волнения в дворцовой политике.
В Куньнинском дворце царила напряжённая тишина — даже цикады не осмеливались нарушить её своим стрекотом.
В храме Будды царила глубокая тень — тяжёлая, прохладная, отсекающая зной летнего солнца. Она окутывала женщину в простом светлом одеянии, что сидела перед алтарём, с распущенными волосами, — императрицу Фэн.
— Выяснили, кто распространил слухи? — её голос был ровным, взгляд оставался отстранённым, как у безмолвной статуи Будды.
— Ваше Величество, пока ещё нет, — склонил голову Цуй Ань.
Императрица медленно опустила руку, перебирающую чётки, и спокойно спросила:
— Цуй Ань, ты помнишь, сколько дел уже провалил?
В этой фразе не было ни угрозы, ни укора, но молодой евнух тут же упал на колени.
— Когда-то я был брошен в тюрьму, пережил унижение оскопления и утратил всякую надежду. Но Ваше Величество разглядели во мне преданность и даровали мне жизнь. Я не имею особых талантов, но моя верность вам не подлежит сомнению. Прошу лишь немного времени, — глухо произнёс он, припав к земле.
В его тёмных глазах, отражённых на отполированных каменных плитах, блеснул едва заметный огонёк.
— К тому же, все, кто знал об этом деле, были уничтожены мной лично. Вам не о чем беспокоиться.
— Разве тогда не один человек сбежал?
Императрица посмотрела на статую Будды и легко коснулась лотоса, на котором он восседал. Тускло-красная бронза словно хранила следы былой крови.
Она отвела взгляд и поднялась.
— Что с наложницами наследного принца?
Цуй Ань подполз вперёд, осторожно поддержал её руку и доложил:
— Две женщины из чина Лянди и одна Лянъюань уже беременны.
Императрица кивнула.
Если одна фигура на доске пришла в негодность, всегда следует подготовить несколько запасных.
* * *
Солнце слепило, отражаясь от черепицы, но его яркие лучи не могли разогнать темноту храма.
В поместье Юй, напротив, сиял ослепительный полдень.
Юй Линси устроилась в беседке у воды, наслаждаясь прохладой. Лишь сегодня, невольно подслушав обрывки разговора отца и брата, она узнала о слухах, что недавно распространились по столице: говорили, будто нынешний наследный принц — вовсе не сын императрицы, а всего лишь дитя простой служанки из Куньнинского дворца…
.jpg)
.jpg)
0 Комментарии