Девять оттенков пурпура — Глава 72. Вмешательство (часть 2)

Доу Чжао немедленно встала и с низким поклоном произнесла:

— Благодарю госпожу за вашу поддержку!

Старшая госпожа с улыбкой ответила:

— Доброе имя Шоу Гу теперь станет ещё более известным!

— Это также и заслуга старшей госпожи, — ответила Доу Чжао, обменявшись с ней любезностями.

В этот момент поднялся Доу Шибан и сказал:

— Завтра утром я позабочусь о том, чтобы кто-нибудь поручился за семью Бе.

Старшая госпожа кивнула, и Доу Чжао с Доу Шибаном покинули её покои.

У двери Доу Чжао с улыбкой кивнула Чжао Лянби, который всё это время ждал её. Его лицо просияло от радости.

Бабушка тоже ждала возвращения Доу Чжао и с тревогой спросила, как всё прошло. Та пересказала ей всё, и только тогда бабушка наконец успокоилась.

На следующее утро, едва забрезжил рассвет, управляющий, назначенный Доу Шибаном, отправился в префектуру Чжэньдин. И уже к полудню Бе Ганъи был освобождён.

Бе Сулань поспешила прийти с благодарностью:

— Изначально отец и сестра должны были прийти сами, но отец тяжело болен, а сестра ухаживает за ним, поэтому я пришла одна. Через несколько дней, когда отцу станет лучше, мы обязательно придём с поклоном и благодарностью.

— Я ещё слишком молода, чтобы принимать от вас такие большие почести, — с улыбкой ответила Доу Чжао. — Если хотите, чтобы я прожила долго, не усложняйте мне жизнь. — Затем она велела Сужуань передать приготовленные двести лян серебра. — У вашей семьи только что случилось несчастье, и в будущем потребуется немало расходов. Не церемоньтесь со мной, вернёте, когда сможете.

Бе Сулань снова и снова благодарила, в её глазах стояли слёзы. Она бережно приняла серебро и поспешила обратно в Чжэньдин.

Прошло всего два дня, как Бе Сулань вновь пришла.

— Отец просил передать, чтобы вы навестили его в префектуре Чжэньдин. Я не знаю, что случилось, — произнесла она, не в силах сдержать слёзы. — Отец уже несколько дней ничего не ест и с трудом пьёт лекарства. Я очень переживаю за него. — В этот момент, словно вспомнив о чём-то, она побледнела.

Доу Чжао понимала, что её долг перед семьёй Бе уже выполнен, и не хотела сближаться с ними. Поэтому она мягко отказалась с вежливой улыбкой:

— Я отправлю с тобой Хайтань — если что-то случится, она всё передаст мне.

Бе Сулань заметно расстроилась. Увидев это, бабушка не выдержала, отвела внучку в сторону и прошептала:

— Поезжай. Сулань говорила, что её отцу помогают пить лекарства. Возможно, у Бе Ганъи есть последние слова…

— Вот именно поэтому и не стоит ехать, — возразила Доу Чжао. — Если он попросит отомстить, я соглашусь или нет?

Бабушка сказала:

— Вот именно потому и поезжай — если попросит, ты больше не обязана заботиться о сёстрах Бе.

Доу Чжао вздохнула:

— Когда человек на краю смерти, его слова искренни. Я просто боюсь, что потом не смогу вывернуться. — Но всё же, слова бабушки имели смысл, и она всё-таки отправилась в префектуру Чжэньдин.

Школа боевых искусств семьи Бе была уже продана. Покупателем стал друг Бе Ганъи, который совершил сделку в спешке. После освобождения Бе Ганъи вернулся в школу, но настоял на том, чтобы переехать из главного корпуса в заднюю пристройку.

Бе Сулань объяснила это Доу Чжао, её глаза были красными от слёз. Доу Чжао молча кивнула, осматривая владения семьи Бе.

Хотя здесь было всего два двора, передний был просторным и вымощенным синим кирпичом — подходящее место для школы боевых искусств.

Стояла сентябрьская прохлада. Предки семьи Бе были добрыми людьми: даже пристройка была построена из кирпича, хоть и скромно, но защищала от ветра и дождя. Для Бе Ганъи это было хоть какое-то утешение.

Он лежал на дощатом ложе с закрытыми глазами, его лицо было бледным, как бумага, поверх него — плотное тёмно-синее одеяло из грубой ткани. Он исхудал до предела, кости торчали из-под кожи — ни следа от прежней силы.

Когда Доу Чжао вошла, мужчина, сидевший у изголовья, тут же поднялся.

Однако её внимание привлекла другая фигура — девочка с пустой пиалой в руках. На вид ей было около пятнадцати-шестнадцати лет, она была одета в поношенный халат сандалового цвета. Её глаза опухли от слёз, лицо было утомлённым, но кожа оставалась светлой, а черты — нежными, красота пробивалась сквозь усталость.

Доу Чжао была поражена. Если это сестра Бе Сулань, неудивительно, что у Даня Цзе возникли недобрые намерения. Однако между сёстрами была разительная разница.

Как будто почувствовав её мысли, Бе Сулань с гордостью взяла девушку под руку:

— Четвёртая госпожа, это моя сестра — Сусин.

Бе Сусин уже догадалась, кто к ним пришёл, и, поставив пиалу, поспешно поклонилась.

— Не нужно формальностей, — улыбнулась Доу Чжао и подошла к постели Бе Ганъи.

Мужчина у изголовья тихо отступил в сторону.

Доу Чжао скользнула по нему взглядом.

На нём было старое тёмное одеяние, местами заплатанное, но чистое. Его волосы были седыми, а фигура — хрупкой, но в глазах светилась ясность и благородство — перед ней стоял настоящий учёный-отшельник.

На мгновение она растерялась.

Бе Сусин шагнула вперёд и мягко окликнула:

— Отец.

Бе Ганъи с трудом открыл глаза.

— Госпожа Доу… — прошептал он, его голос был хриплым и натужным, но он улыбнулся. — Благодарю вас… за спасение моей жизни.

Доу Чжао почувствовала, как что-то кольнуло в груди, и её глаза наполнились влагой.

Бе Ганъи повернулся к мужчине у постели:

— Старик Чэнь…

И только тогда Доу Чжао поняла.

Этот человек — именно тот, кто направил Бе Сулань к семье Доу и кто удержал Бе Сусин от отчаянного шага.

 

Вернуться к оглавлению