Девять оттенков пурпура — Глава 161. Деревянная шпилька (часть 2)

После трёх дней экзаменов Цзи Ци даже не решался спросить сына о результатах. Если бы сын думал, что хорошо сдал экзамен, а на самом деле провалился, это было бы ударом по его самолюбию, и он бы избегал отца. А если бы он считал, что написал экзамен плохо, то это означало бы, что все его усилия последних месяцев были напрасны, и он бы чувствовал себя униженным перед отцом.

Взвесив все за и против, Цзи Ци решил вообще не упоминать о результатах. Он просто сказал сыну, что его мать, госпожа Хань, узнав о сдаче экзаменов, примчалась из Исина и приготовила его любимые блюда, которые ждут его дома.

Цзи Юн на мгновение задумался, а затем согласился пойти с отцом в переулок Юцяо.

Цзи Ци облегчённо вздохнул.

Цзи Юн с самого рождения находился под присмотром старой госпожи из семьи Цзи, а когда подрос, то попал под опеку старого господина. Госпоже Хань доставалось гораздо меньше времени видеться с сыном, чем слугам. Её чувства были неоднозначными: с одной стороны, она гордилась сыном, но с другой — иногда ей казалось, что этот мальчик не принадлежит ей. Как будто он родился благодаря ей, но всегда был частью семьи Цзи. Порой даже возникала мысль: «Если бы он не был таким умным…» Однако она не могла произнести это вслух.

Спрашивать о делах сына тоже было неловко, и она лишь нежно держала его за руку и заботливо расспрашивала о мелочах.

Если даже родители были так осторожны, то что уж говорить о других членах семьи. Все вели себя так, будто Цзи Юн только что вернулся из гостей, и расспрашивали о повседневных делах, стараясь не упоминать о главном.

Цзи Юн был уверен в своих силах, он чувствовал, что справился хорошо и может войти в пятёрку лучших. Ему хотелось обсудить свои результаты с кем-нибудь, но поскольку никто не спрашивал, он не мог начать разговор первым.

Даже если бы он начал, в ответ он, скорее всего, услышал бы стандартное: «Конечно, ты первый в списке».

Если бы здесь была Доу Чжао...

Она бы обязательно спросила, какие темы ему попались, как он на них отвечал, и обязательно уточнила бы, почему он выбрал именно такой подход.

Когда он подумал об этом, перед его глазами всплыло её ясное, миндалевидное лицо, полное жизни и никогда не утомлённое.

Внезапно всё, что говорила мать, показалось ему ужасно скучным. Его сердце наполнилось опустошением и усталостью.

Он не умел притворяться. Вскочив, он недовольно бросил:

— Я пойду к себе, — и, не оборачиваясь, вышел из комнаты.

Госпожа Хань вздохнула.

Между ней и её сыном действительно не было ничего общего.

Лёжа на кровати, Цзи Юн вспомнил о небольшой камфарной шкатулке, которая стояла в его кабинете в съёмном доме при школе префектуры Шуньтянь.

Он обратился к Цзышану с просьбой:

— Принеси мне ту коробку, пожалуйста.

Цзышан кивнул и отправился за шкатулкой.

По пути он столкнулся с госпожой Хань, которая в тот момент была охвачена тревогой и пригласила к себе Цзи Линцзэ, чтобы немного поболтать и развеяться. Увидев слугу, спешащего по переулку, она остановила его и спросила, куда он направляется так поздно.

Цзышан, давно заслуживший доверие молодого господина, почтительно остановился и объяснил ситуацию. Госпожа Хань, хотя и была удивлена, не стала расспрашивать его дальше.

На следующее утро она пришла в комнату сына, чтобы помочь ему с уборкой. Однако он уже ушёл.

— Почему так рано? — спросила госпожа Хань, чувствуя лёгкое разочарование.

Служанка, которая прислуживала Цзи Юну, поспешно ответила:

— Молодой господин сказал, что в префектурной школе в основном книги по Четырём и Пяти Классикам, которые ему больше не понадобятся. Он хочет отдать их двум сыновьям своей тётушки и договорился встретиться с ними, чтобы перевезти всё это. Молодой господин не собирается оставаться в школе.

Госпожа Хань просияла:

— Значит, экзамен он сдал хорошо?

Служанка испугалась и не осмелилась ответить прямо:

— Не знаю... Вчера вечером, когда он вернулся, то всё ходил взад-вперёд, пока не пришёл Цзышан. А потом сразу лёг спать.

Госпожа Хань опустила взгляд и заметила, что из-под квадратной подушки выглядывает уголок камфарной шкатулки.

Она взяла в руки коробочку и открыла её. Внутри лежала деревянная шпилька.

Шпилька была простой, удлинённой формы, но по всей её длине были вырезаны камелии: одни только готовились распуститься, другие уже были в полном цвету, а третьи ещё только набухали бутонами.

Хотя работа не была изысканной и материал не был драгоценным, рисунок был очень необычным. Несмотря на простоту дерева, цветы на шпильке казались живыми, как будто они соревновались друг с другом в красоте и пышности.

Возможно, резчик и не был мастером, но автор эскиза — определённо!

Внезапно в голове госпожи Хань промелькнула мысль, и перед глазами возник образ: маленький Цзи Юн, стоящий на цыпочках на табурете в беседке, склоняется над широким листом бумаги и зарисовывает цветущие камелии во дворе.

У неё вырвался тихий вздох. Она поспешно захлопнула коробку, словно обожглась, и резко спросила у служанки:

— Откуда это?

Та с улыбкой ответила:

— Это и есть коробочка, которую вчера принёс Цзышан. Только странно… Я видела, как молодой господин убирал её в сундук. Как она оказалась под подушкой?..

В голове госпожи Хань зазвенело. Странное беспокойство закралось в её сердце.

Она аккуратно вернула коробку на место, велела:

— Ни в коем случае не давай понять, что кто-то трогал вещи молодого господина! — и поспешно вернулась в свои покои.

Затем она распорядилась кормилице Хань:

— Стой у ворот с фонарями. Как только он вернётся — сразу же скажи мне.

Вернуться к оглавлению