Blossom/Девять оттенков пурпура — Глава 116. Семья Цзян (часть 2)

Да. Цзэн Ифэнь мёртв. Кабинет министров в смуте, старшие министры заняты борьбой за власть — не до Цзян Мэйсуня, сидящего во Фуцзяни…

— Если кто-то затаил злобу на Цзян Мэйсуня, — сказал Чэнь Цюйшуй, — сейчас самое время нанести удар.

— Неужели с супругой гуна действительно что-то случилось?.. — капли пота проступили у него на лбу. — А этот младенец…

— Передан на попечение, — выдохнула Доу Чжао.

Только доверив ребёнка кому-то, можно было обеспечить такую скрытность — чтобы наследник гуна Ин спокойно путешествовал налегке, с парой верных охранников, опытных и бесшумных, как тень.

Доу Чжао усилием воли сдержала метущиеся мысли, постаралась обрести ясность. Холодно произнесла:

— Сейчас нам остаётся только делать вид, что мы ничего не знаем. — А затем, подняв глаза к потолку, тихо добавила: — Лишь бы дождь скоро закончился. Или хотя бы стал не таким сильным.

Нужно было выезжать — рано утром, без промедления.

Но Чэнь Цюйшуй вдруг нахмурился. Его лицо омрачилось, взгляд стал беспокойным, как будто ему было трудно начать.

— Боюсь, всё не так просто…

Доу Чжао насторожилась.

— Вы обратили внимание на учёного в зелёной одежде, что стоял рядом с господином Суном? — начал он с заминкой. — Его фамилия Ян, имя Юнь, прозвище Чаоцин. Один из самых надёжных помощников гуна Дина. Когда я уходил из Фуцзяни, слышал, что он приглянулся сестре гуна — госпоже из рода Ин — и был назначен наставником её сына. Именно поэтому, увидев его, я и подумал: тот молодой человек — должно быть, и есть Сун Мо, наследник гуна Ин.

— А он вас узнал? — быстро спросила Доу Чжао.

— Ян Чаоцин был любимым советником гуна, а я — всего лишь один из писарей у Чжань Кая, — усмехнулся Чэнь Цюйшуй. — Но этот человек дотошен до крайности, обладает великолепной памятью, в своё время он ведал всей документацией в Генеральском управлении. Я, как только его заметил, сразу ушёл к себе, не знаю, успел ли он меня узнать.

… 

Сун Мо тоже не спал.

Комната была погружена во тьму. Он стоял у открытого окна, наблюдая, как дождевые струи обрушиваются на двор, не меняя выражения лица.

Порыв ветра швырнул в лицо сырость, наполнив воздух ароматом мокрой травы и глины.

Из темноты бесшумно вынырнула стройная фигура. Остановившись в трёх шагах от окна, человек вежливо склонился:

— Господин, дождь усиливается. Может быть, закрыть окно?

Сун Мо не ответил.

— Господин Ян ещё не вернулся? — спросил он негромко.

Слуга только собрался ответить, как вдруг слегка наклонил голову, прислушался и улыбнулся:

— Господин Ян уже здесь.

Сун Мо кивнул и спокойно уселся в кресло.

В комнату вошли Ян Чаоцин и ещё один, простоватого вида человек. С их одежды стекала вода, скапливаясь на кирпичном полу.

— Господин, — поклонились оба. Сун Мо кивнул, позволяя им сесть.

Слуга молча наполнил чашки чаем и вновь отступил в тень.

— Что удалось узнать? — всё так же спокойно спросил Сун Мо.

Ян Чаоцин и его спутник переглянулись. У обоих на лицах появилась тревожная усмешка.

— Похоже, мы попали в беду, — сказал Ян Чаоцин.

— Мы столкнулись с человеком из окружения Чжань Кая, — добавил второй. — Между ним и гуном Дином были старые счёты. Этого человека зовут Чэнь Бо, прозвище — Цюйшуй, литературное имя — Юэчуань. Он был мастером по документам, отлично разбирался в людях. Речь его — остра, как меч, дар убеждения сродни Чжан И. Когда Чжань Кай шёл в поход на столицу Улилана, именно он убедил губернатора Чжэцзяна Ань Даоюаня направить подкрепление. Сейчас он служит в этом доме — обычным казначеем.

— Ты уверен? — в голосе Сун Мо впервые промелькнула серьёзность.

— Без сомнений, — твёрдо сказал Ян Чаоцин. — Мы с Сюй Цином долго караулили у его двери. Он нервничал, всё время посылал слуг узнать, проснулась ли четвёртая госпожа. Видимо, хотел ей что-то сообщить. Наверняка он узнал нас.

Сун Мо на мгновение задумался, затем мягко произнёс:

— Охранник высшего класса, бывший советник Чжань Кая, дюжина способных слуг… Эта четвёртая госпожа из рода Доу совсем не так проста. — Он улыбнулся: — Сюй Цин, установи наблюдение за этим поместьем. Никто не должен входить или выходить без нашего ведома.

Ян Чаоцин и Сюй Цин напряглись. Их присутствие уже обнаружено, а слова юного гуна означали лишь одно: возможна зачистка.

— Но у них больше двадцати человек, — с сомнением заметил Сюй Цин.

— Тем более нужно действовать осторожно, — отозвался Сун Мо всё тем же ровным тоном.

Они больше не спорили, поклонились и вышли.

Сун Мо спокойно оглядел комнату и, отодвинув занавесь, прошёл в тёплый внутренний покой.

Внутри тускло горела масляная лампа.

Кормилица с добрым лицом лежала рядом с младенцем. Заслышав шаги, она тут же села и напряглась. Увидев Сун Мо, вздохнула с облегчением:

— Господин, — прошептала она и хотела встать.

Он знаком остановил её:

— Не буди его.

Подойдя ближе, он аккуратно погладил малыша по чёрным, ещё мягким волосам.

— Как дитя? — Его голос был мягким, улыбка — тёплой, лицо — спокойным и умиротворённым. В этом свете он казался человеком, перед которым хочется раскрыться без страха.

— Очень тихий, совсем не капризничает, — улыбнулась кормилица, а потом, вспомнив мать ребёнка, что покончила с собой ради тайны, вытерла невольно набежавшие слёзы.

— Не бойся, — мягко сказал Сун Мо. — Мы почти на месте.

Кормилица энергично кивнула, с доверием глядя на него.

Он выпрямился и спокойно вышел из тёплой комнаты.

 

Вернуться к оглавлению