Доу Чжао была в замешательстве, но в глубине души понимала, что всё это не имеет значения. Кто такой Цзи Юн, чтобы о нём беспокоиться? Его временное молчание было лишь прелюдией к новой игре.
— Если так, то считай на здоровье, — сказала она и повернулась, чтобы уйти. — У меня есть дела, я должна идти.
— Эй, эй, эй! — Цзи Юн тут же схватил её за рукав. — С чего такая спешка? Я всего лишь одно слово сказал, а ты уже уходишь, даже не дослушав?
Его лицо вновь оживилось, став привычно дерзким и энергичным.
Доу Чжао нахмурилась и стряхнула его руку.
— Если ты занят подсчётами, моё присутствие только помешает, — сухо заметила она.
— Нет-нет! — он поспешно отпустил её и пригласил присесть рядом. — Я как раз хотел обсудить с тобой одну вещь.
Но поскольку с ним всё было в порядке, Доу Чжао не стала тратить время на его пустые разговоры:
— Что бы ты ни собирался сказать, обсудим это позже. Сейчас Вдовствующая госпожа угощает гостей, и мне следует быть там.
— Ах, ну конечно! — Цзи Юн с преувеличенным энтузиазмом закивал головой. — Иди скорее, сегодня вечером мы поговорим как следует!
В таких вопросах он всегда умел сохранять спокойствие и сохранять дистанцию.
Доу Чжао ушла.
А за скамьёй с садовыми камнями, в полутени глициний, скрылась половина лица Доу Мин.
…
Вечером Доу Чжао и Цзи Юн встретились в саду.
Мягкий свет красных фонарей окутывал его лицо, подчеркивая его изящество.
Цзи Юн, загибая пальцы, начал свой рассказ:
— Сейчас мне шестнадцать лет. В следующем году я планирую сдать государственные экзамены и стать цзиньши в семнадцать. После этого я проведу три года в должности редактора в Академии Ханьлинь, и мне исполнится двадцать. Затем последует три года практики в одном из Шести министерств, и мне исполнится двадцать три. После этого я займу должность чиновника седьмого ранга, будь то Цзоцзянь или начальник Конюшенного ведомства. А затем, возможно, через три года я смогу подняться на ступень выше…
Он содрогнулся от этой мысли:
— Мне кажется, что до второго ранга мне придётся идти очень долго — лет до пятидесяти трёх! Это просто ужасно… И это при том, что я стараюсь изо всех сил! Возможно, мне стоило сразу после цзюйжэня сдать весенний экзамен — тогда я бы сэкономил пару лет.
Доу Чжао не знала, как реагировать на его слова — то ли рассмеяться, то ли возмутиться.
— И что же ты собираешься делать? — спросила она.
В прошлой жизни он уже занимал должность вице-министра Ритуалов третьего ранга, и произошло это до того, как ему исполнилось тридцать. Правда, тогда он носил имя монаха Юаньтуна.
— Вот и я о том же думаю, — с тяжелым вздохом произнес Цзи Юн, хотя его глаза светились от счастья. — Скажи, есть ли способ избежать этой бесконечной бумажной волокиты?
Есть!
Стать монахом!
Эта мысль промелькнула в голове Доу Чжао, и она широко раскрыла глаза от удивления.
Неужели в прошлой жизни он действительно ушел в монахи именно по этой причине?
Хотя… чтобы встретить такого императора, который заточил своего отца, убил брата и сам занял трон, а затем обратился к буддизму из страха перед расправой…
От этой мысли у нее вспотел лоб.
Как бы узнать, когда именно он стал монахом в прошлой жизни?
Она достала платочек и вытерла лоб.
— Я слышала, — произнесла она, — что Лян Цин смог поступить в Академию Ханьлинь только в сорок три года, Сун Хуай — в сорок четыре, а Ван Цзи — в сорок шесть…
Нет, она не могла позволить ему снова уйти в монахи!
Каждый раз, когда Шестая тётя вспоминала о нём, в её голосе звучала гордость, словно он был последней надеждой семьи Цзи. Как же она могла смотреть, как он снова идёт по тому же пути?
— Я знал, — Цзи Юн хлопнул её по плечу, — что только с тобой могу это обсудить!
Плечо тут же заныло, и Доу Чжао скривилась:
— Ты не можешь разговаривать, не распуская руки?
— Я слишком взволнован, прости! — Он тут же наклонился под скамейку и вытащил свёрток бумаги.
— Я собрал карьерные пути всех вельмож и тайных советников за последние сто лет. Смотри!
Свет от фонаря был тусклым, и в комнате было почти ничего не видно. Но если не выслушать Цзи Юна, он может пойти и излить душу кому-то другому, и тогда последствия могут быть ещё хуже.
— Сулань, принеси ещё один фонарь, — велела Доу Чжао.
Сулань молча кивнула и ушла.
Цзи Юн же начал загибать пальцы и тараторить:
— Лян Цин был учителем императора Чжэньцзуна. Когда тот взошёл на трон, он сразу повысил его с мелкого наставника наследника до министра Ритуалов. Но у нынешнего императора шесть сыновей, и младшему уже тринадцать. Служить будущему императору — поздно. Не подходит!
Сун Хуай был известен своей прямотой. Когда император Сяньцзун решил очистить чиновничество, он сделал Суна министром Наказаний. Но до этого тот двенадцать лет просидел уездным судьёй в Цюнчжоу. Печься там под солнцем, чтобы потом стать министром? Тоже не вариант!
А вот Ван Цзи, когда император Тайцзун хотел лишить Чжэньцзуна титула наследника, подал доклад в его защиту. Позже Чжэньцзун, став императором, сделал его министром Кадров…
Он замолчал, задумчиво поглаживая подбородок.
— Возможно, путь Ван Цзи и может быть подходящим вариантом. Наш император вспыльчив, но в целом он человек гуманный и способен терпеть критику цензоров. Однако, как вбить клин между императором и наследником — задача не из простых…
.jpg)
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии