Blossom/Девять оттенков пурпура — Глава 164. Медлительность (часть 2)

Сюй Цин смотрел на неё как громом поражённый. Он не мог поверить, что молодой господин пришёл с благодарностью — и был отвергнут.

Доу Чжао спокойно налила себе чаю.

Сюй Цин, всё ещё в ступоре, последовал за Сусин прочь из зала.

— Действительно ли нам следует избегать молодого господина? — спросила Сусин, сомневаясь. Сун Мо произвёл на неё большое впечатление.

— Мы с большим трудом избавились от дел семьи Сун, — тихо произнесла Доу Чжао. — Самый разумный путь — это сохранять уважительную дистанцию.

Сусин кивнула в знак согласия.

В этот момент в комнату снова вошла служанка с докладом:

— У ворот стоит человек по имени Чэнь Хэ, который утверждает, что он из столичной серебряной лавки «Тундэ». Он говорит, что управляющий Фань поручил ему передать подарок четвёртой госпоже. Я предложила принять подарок от его имени, но он настаивает на том, что господин Фань велел ему передать его лично.

Этот «лавочник», конечно же, был человеком Сун Мо. Похоже, он не успокоится, пока не передаст лично хоть что-то.

Доу Чжао слегка нахмурилась и произнесла:

— Впусти его.

Слуга вышел, и вскоре в зал вошёл Чэнь Хэ — скромный, вежливый и с поклоном.

Он опустился на колени перед Доу Чжао, вынул из-за пазухи красный лакированный ларец размером с ладонь и почтительно поднёс ей:

— Ко дню совершеннолетия четвёртой госпожи молодой господин хотел бы лично поздравить её. Однако из-за происков врагов и опасений, что это может привести к неприятностям, ему пришлось воздержаться до тех пор, пока дела в столице не придут в норму.

Теперь, услышав от Сюя, что госпоже сейчас неудобно принимать гостей, он не стал настаивать, а лишь поручил мне передать давно приготовленный подарок.

Он снова низко поклонился трижды и произнес:

— Да пребудут с четвёртой госпожой вечная юность и долголетие!

Затем он продолжил:

— Внутри — чётки из сандалового дерева. Это была любимая вещь покойной госпожи. Молодой господин хранил их как память, но поскольку чётки были благословлены просветлённым монахом, ушедшим в нирвану в Великом монастыре Сянгогуо, он особенно велел передать их госпоже — в знак уважения и с пожеланием спокойствия и благополучия.

Доу Чжао была ошеломлена.

Сун Мо прислал ей чётки из сандалового дерева — ту самую реликвию, что когда-то принадлежала его матери.

Доу Чжао была уверена, что он приехал только для того, чтобы поблагодарить её. Однако, когда она взяла в руки резной ларец, она ощутила тепло, которое исходило от него, словно в нём билось что-то живое и беспокойное.

Внезапно она пожалела о том, что отказалась принять его в тот раз.

Если бы она согласилась на встречу, Сун Мо мог бы сам вручить ей подарок, и она бы смогла вежливо отказаться, не уронив своего достоинства. Однако теперь, в присутствии Чэнь Хэ, отступать было уже поздно. Помедлив лишь мгновение, Доу Чжао кивнула Сусин, чтобы та приняла ларец и передала Сун Мо её слова благодарности.

Но Чэнь Хэ не уходил. Его глаза наполнились слезами, а голос дрогнул:

— Четвёртая барышня… Возможно, вы не знаете, но в те месяцы молодой господин не мог по-настоящему заняться лечением — все его силы уходили на борьбу с гуном. Его состояние было нестабильным: то жар, то холод — и так продолжалось долгое время. Императорский лекарь сказал, что если он будет продолжать так истощать себя, то даже десять бессмертных не смогут ему помочь… Теперь, когда основные дела улажены, молодой господин переехал в поместье, подаренное императором в Дасине, под предлогом, что ему нужно варить лекарства на коренной воде…

Он запнулся, вытер глаза и продолжил:

— Все думали, что теперь он сможет спокойно восстанавливаться. Но кто бы мог подумать, что он сам захочет приехать, чтобы поблагодарить четвёртую барышню… А вы его не приняли. Как же ему сейчас тяжело… — с этими словами он упал на колени и коснулся лбом пола. — Прошу вас, четвёртая барышня! Сходите к молодому господину! Он до сих пор помнит, как вы спасли его. И… есть вещи, которые он давно держит в себе, и ему не с кем ими поделиться. Он всегда надеялся встретиться с вами и спросить о том дне. Пожалуйста, дайте ему такую возможность!

Доу Чжао молчала.

То, как внезапно на Сун Мо напал Сун Ичунь, тогда ошеломило всех. Неудивительно, что Сун Мо до сих пор не мог этого понять.

Если она, случайный свидетель, хотя бы краешком глаза уловила, что стояло за этим нападением, то Сун Мо, оказавшийся в самой его гуще, несомненно, остался с раной, которую ничто не залечит, если он не получит хоть какие-то ответы.

Если сейчас она уклонится, если не согласится… Возможно, в его памяти это навсегда останется связанным именно с ней.

После долгого молчания она наконец произнесла:

— Передай своему молодому господину, что я приму его завтра в поместье. — Затем она взглянула на Чэнь Хэ и холодно добавила: — Но это будет единственным исключением. Больше таких встреч не будет.

— Четвёртая барышня! — глаза Чэнь Хэ вспыхнули радостью, и он быстро закивал. — Я больше никогда не осмелюсь сам что-то устраивать… — он снова поклонился, на этот раз в знак благодарности.

Доу Чжао велела Сусин проводить его, а сама направилась в покои бабушки.

Старушка встретила её с тёплой улыбкой на лице.

— Опять к мистеру Чэну в поместье? Как у тебя дела с канцелярской лавкой?

— Пока едва удаётся достичь самоокупаемости, — ответила Доу Чжао, с улыбкой. — Вот и решила сходить посоветоваться, как улучшить ситуацию.

Бабушка одобрительно кивнула и с любопытством спросила:

— А тот Тан Фугуй, который принёс тебе золотого фазана на церемонию, не доставил никаких хлопот? Кажется, Шисань забрал его к себе?

Хотя старушка говорила как бы в шутку, в её тоне чувствовалась уверенность: если уж Цуй Шисань за кого-то ручается — то этот человек точно не станет источником проблем.

Доу Чжао не смогла сдержать улыбки.

— Не беспокойся, бабушка! Шисань бы не выбрал случайного человека!

— Вот и славно! — произнесла бабушка и даже вышла проводить её лично.

На следующее утро небо было ясным, без единого облачка, а осенний воздух свежим и прозрачным. Доу Чжао вышла из повозки у деревенского въезда и с наслаждением вдохнула полной грудью.

— Четвёртая барышня, — сказал Чэнь Хэ, уже знакомый ей слуга, низко поклонившись. — Молодой господин ждёт вас у речки, за горой.

Это было то самое место, где она когда-то ловила рыбу со своим отцом.

К вершине вела узкая тропинка, по которой повозка не могла проехать. Доу Чжао, опираясь на руку Сусин, спустилась на землю. Там её уже ждала повозка. Чэнь Хэ поспешил поднять занавес.

Повозка тронулась с места.

Тропинка, ведущая к задней части холма, была короткой, но сегодня она казалась бесконечной. Вокруг, в поредевшем лесу, каждый поворот дышал сдержанным напряжением — словно сама природа охраняла путь, не подпуская никого постороннего.

Шагая по этой знакомой дороге, Доу Чжао ощущала, будто ступает по самому краю бездны.

 

Вернуться к оглавлению