— Ах вот оно как! — воскликнула она, притворно поражаясь. — Неужели тот, кто скрывает вас… здесь, в Чжэньдине? — В глазах её блеснул холод. — Император — не дурак. Приютить сына государственного преступника — решится не каждый. Если ваш покровитель не может быть заменён — то выход один: убрать всех свидетелей?
Даже бывалые и хладнокровные Чэнь Цюйшуй с Ян Чаоцином не смогли сдержать удивления от её слов — что уж говорить о Дуань Гунъи и Лу Мине, которые уставились на Доу Чжао с открытым ртом, словно впервые её видели.
В зале воцарилась мёртвая тишина.
На лице Сун Мо, до того каменно-невозмутимом, наконец-то появилась трещина — будто его ударили по щеке. Он побледнел, а взгляд стал ледяным и пронизывающим. Его глаза будто высека́ли из воздуха морозный ветер — даже Доу Чжао стало не по себе. Но отступать ей было некуда — она сделала ставку и загнала себя в угол.
— Дайте подумать, — произнесла она с усилием, улыбаясь как можно беззаботнее. — Вы привезли с собой управляющего — господин Ян уже здесь; двух распорядителей — один с простым лицом, стоял при вас, другой, вероятно, тот, что рядом с господином Яном; четверых охранников — тех самых, что целились в нас из луков; кормилицу — она, должно быть, сейчас в тёплой комнате, плачет без звука; и младенца, который сейчас спит у меня на руках. Все на месте. Но вы приехали двумя повозками... Кучера ведь тоже ваши люди? Где они?
Скулы Сун Мо дёрнулись, а взгляд стал ещё злее.
Доу Чжао с видом невинности обернулась:
— Сулань! Когда ты забирала малыша, не видела ли ты кучеров?
Сулань, поняв её замысел, живо поддержала игру:
— Не знаю, кучеры ли они были... Они и не подозревали, что окно в тёплой комнате открывается снаружи. Когда я полезла туда, один здоровяк стоял спиной к двери. Я оглушила кормилицу, а ему вонзила иглу, которую дядя Дуань дал мне — ту самую, пропитанную каким-то усыпляющим составом. Он весь был в иглах — пару раз на меня посмотрел, да и рухнул.
Она прищурилась и упрекнула Дуань Гунъи:
— Дядя Дуань, ты же говорил, что от этой иглы даже бык рухнет без звука! А этот уставился на меня с вытаращенными глазами, да ещё и хрюкнул пару раз, когда я с младенцем в окно полезла. Твоя игла, похоже, подводит!
Все взгляды обратились на Дуань Гунъи.
Тот вмиг вспотел как под паровым котлом, растерянно вытер лоб рукавом, осознав, что перед ним — наследник дома гуна Дина. Он неловко пробормотал:
— Это семейная реликвия… Её давно никто не использовал. Может, срок вышел...
Сулань возмущённо всплеснула руками:
— Как можно было дать мне такую дрянь? Если бы этот олух очнулся и поймал меня, то я бы ещё ладно. А вот если бы мисс пострадала, все бы погибли!
— Верно-верно! — мямлил Дуань Гунъи, промокая лоб всё сильнее.
Ян Чаоцин бросил на Доу Чжао долгий, внимательный взгляд. Она сидела, будто ни при чём, — спокойная, сдержанная. Он вдруг понял: этот план придумала она. Он-то думал, что это интрига Чэня Цюйшуя…
А между тем, хулиганская бравада Сулань точно вывела Сун Мо из себя — и Доу Чжао это радовало. Но она не могла позволить, чтобы та увлеклась.
Вовремя она продолжила:
— Сулань, тот человек, которого ты видела, скорее всего, был одним из кучеров. Но... — она медленно подняла голову, — куда делся второй?
И, будто внезапно осенённая страшной догадкой, вскричала:
— Мастер Дуань, куда пропали наши люди? Господин Мэй, возможно, и не стал бы нападать днём, опасаясь, что его заметят. Зато он мог отправить одного из кучеров предупредить своего покровителя… Возможно, они уже договорились о времени! Это... это может быть беда!
Все в зале были ошеломлены.
Чэнь Цюйшуй, Дуань Гунъи, Ян Чаоцин — даже Лу Мин вдруг замер, вглядываясь в выражение лица своего господина.
Сун Мо неспешно поднял чашку чая и отпил глоток. Но рука его дрогнула — еле заметно, но достаточно, чтобы понять: он зол.
Доу Чжао знала: её единственная опора — младенец у неё на руках. Она была матерью — неужели она могла причинить вред ребёнку? Конечно, нет.
Но Сун Мо этого не знал.
Если она хотела заставить его сесть за стол переговоров — нужно было продолжать давить.
— Эх… — тяжело вздохнула она. — Господин Мэй действует в открытую, а я — в тени. Есть плюсы и минусы. Я знаю, сколько людей вы привели, а вы — нет. Интересно, где моя вторая служанка? Если сейчас в усадьбу ворвётся толпа… успеет ли она вернуться из Чжэньдина?
Сун Мо медленно поднял голову. Его лицо было спокойно, взгляд — холоден, голос — уравновешен.
Но в этой спокойной поверхности чувствовалась ледяная глубина.
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии